«Дневник до востребования», - так называется новый фильм известного российского режиссера-документалиста и общественного деятеля Григория Амнуэля, который он представил в Варшаве. Среди инициаторов и организаторов показа фильма и встречи с режиссером - Общество солдат Армии Крайовой - бывших узников лагерей, Образовательный центр Института национальной памяти «Остановка История», и что нам особенно приятно – наша редакционная коллега, журналистка, автор научных публикаций Сандра Ужуле-Фонс.
Фильм тесно связан с драматической судьбой Латвии ХХ века и ее граждан, оказавшихся в тисках советского режима. Но речь в нем идет не только об этой балтийской стране. Григорий Амнуэль рассказал нам об истории создания и сюжетной основе этого фильма, а также поделился впечатлениями от встречи с польскими зрителями.
Григорий Амнуэль: В основе сюжета фильма – уникальный документ. Это дневник, написанный в лагерях Артуром Страдиньшем, гражданином Латвийской Республики, который был арестован вместе с еще почти 15 тысячами граждан Латвии в период с 14 по 21 июня 1941 года. Артур был человеком не просто очень грамотным, но он писал практически каллиграфически. И всю свою жизнь вел дневник. В основу фильма взяты страницы этого дневника только за 1942 год. Взяты не все страницы, потому что скрупулезность автора такова, что это практически день за днем. Уникальность заключается в том, что этот дневник не только сохранился практически полностью, но был передан на свободу еще когда Артур был в лагере.
Ирина Завиша: По мнению режиссера, история советских репрессий в отношении латышей и граждан других балтийских и не только балтийских государств в России известна, но до сих пор не подверглась переосмыслению.
Г.А.: Скорее, она не лежащая на поверхности. Мы в принципе что-то, где-то про это слышали, но мы об этом не задумываемся, как мы не задумываемся вообще часто о том, что впрямую, казалось бы, нас не касается. Многие россияне не очень задумываются о слове, которое для поляков очевидно, которое все знают – «Катынь». Они попадают в ту ловушку, которая очень умело и профессионально была расставлена советской пропагандой и советской историографией. Точно так же и с балтийскими народами. Ловушек таких расставлено много. Наиболее стабильно работающие: «если бы не все эти Красные латышские стрелки, не было вообще советской власти» и т. д. При этом через ГУЛАГ, как минимум, прошло три волны. Первая волна состояла из граждан, которые приняли советскую власть, и которые в силу своей национальной принадлежности на рубеже 1936-1937 г. были полностью практически уничтожены. И это касалось и балтийских сообществ: латышей, литовцев, эстонцев, это касалось и поляков и других национальностей тоже. Вторая волна – это волна после оккупации, последовавшей в 1939-1940 гг. И это тоже одинаково касалось и Латвии, и Литвы, и Эстонии, которые потеряли свою независимость, государственность, и той восточной части Польши. Для Советского Союза, безусловно, это западная часть Украины и Беларуси, которые стали частью также СССР. Где-то эти репрессии были больше по численности, где-то меньше. Просто надо понимать уровень репрессий в Латвии, потому что было арестовано почти 15 тысяч человек. Для страны, которая в тот момент имела примерно трехмиллионное население, это значит, что арестован кто-то у каждой семьи. И то, что тогда было сделано, действительно, с моей точки зрения, печально «достойно» включения в «Книгу рекордов Гиннесса». Потому что, благодаря политике Третьего Рейха, но и предыдущей истории, нельзя сказать, что в Латвии очень любили немцев. Более того, те революционные события, которые имели место в 1905 г., носили ярко выраженный антинемецкий характер, прежде всего. Политика Третьего Рейха по репатриации граждан немецкой национальности тоже привела к тому, что отношение к немцам было не лучшее на конец 1930-х годов в Латвии, в Эстонии. И, действительно, определенная часть общества встречает россиян с большим воодушевлением. Дело не в Латышских красных стрелках, дело в том, что советская пропаганда и пропаганда общего равенства и светлого будущего, в принципе, она очень проникает в мозг любого человека, и она кажется ему, если он не начинает анализировать глубину этого, очень привлекательной. А вот дальше начинает происходит то, что становится точным для нашей истории, для нашего фильма. Начинаются репрессии. Людей забирают, отправляют вглубь Советского Союза. Забирают ровно так же, как катынские списки, забирают, потому что люди служили буржуазной Латвии, потому что люди состояли в военных учреждениях или в военных организациях. Но наш герой, Артур Страдиньш, был всего-навсего дирижером духовного оркестра. Но это не избавляет его от того, что он арестовывается и подвергается репрессиям.
И.З.: Режиссер поведал и о том, как Артуру Страдиньшу удалось уцелеть в нечеловеческих условиях и даже вести дневник.
Г.А.: Выскажу предположение, что Артура спасло то, что 22 июня началась эта вторая фаза войны, прямое столкновение между нацистской Германией и Советским Союзом. Потому что те кто попали в эти эшелоны, а последний эшелон уходил в поздний вечер 21 июня из предместий Риги, они все были просто уничтожены. Как только начинается война, Советскому Союзу нужны трудовые ресурсы еще больше, чем для модернизации экономики. И поскольку смертность в лагерях достигала иногда по официальным докладам до 70%, смертные приговоры перестают практически выносить. Артур выживает только за счет того, что, во-первых, он обладает этим замечательным почерком, идеально пишет как по-русски, так и по-латышски, по-латгальски, и по-немецки. А большинство людей, которые сидят рядом с ним, не только из Латвии, но уже и из других регионов Советского Союза, да и охранники, не идеально грамотные. И его эти писарские таланты безусловно используются. Вторая вещь, которая его спасает, это то, что он не курит. Но попадает в разряд тех, кому тоже выдается махорка. И на тонкой бумаге, которая тоже выдается, он пишет свой дневник. А сверху посыпает «табаком» и хранит вместе. И поэтому это сохраняется во время обысков. Но и еще два, конечно, очень важных факта, которые спасают, с моей точки зрения, Артура, и которым уделено много места в его дневнике. Его арестуют через очень короткий период после свадьбы. И это – огромная, большая, настоящая любовь. И вторая вещь – это вера. Вера в Бога. И этому тоже в дневнике посвящено очень много страниц. Вот это если кратко говорить об истории Артура Страдиньша.
И.З.: Созданию фильма Григория Амнуэля предшествовал спектакль «ВятЛаг».
Г.А.: Что касается фильма и спектакля «Вятлаг», который был сделан Кировским молодежным театром, режиссером Борисом Павловичем вместе с Евгенией Тарасовой, то в Кировском университете. Город Киров это та самая Вятка, давшая название Вятлагу, и там работает профессор Виктор Бердинских, который большую часть своего творчества и своей жизни посвятил как раз изучению наследия Вятлага. И он один из тех, кто нашел эти страницы Артура Страдиньша, Он вместе с Бенилдой Эзериней, которая снималась в нашем фильме – подвижники. Они сделали так, что уже после смерти Артура был издан очень небольшим тиражом дневник Артура. Виктор Бердинских сделал так, что опять же очень маленьким тиражом был он издан на русском языке. И Бердинских подарил экземпляр этого дневника Борису Павловичу. Тот посмотрел и положил это в стол. И вспомнил об этом только тогда, когда его ученика артиста этого молодежного театра, мужа как раз Евгении Тарасовой, которая снималась у нас в фильме и играет в спектакле роль Мирдзы, жены Артура Страдиньша, арестовали по «Болотном делу». Потому что он был в этот день на Болотной площади и просто фотографировал. Он очень далек от политики, но попал «под горячую руку». Он не был осужден по этому делу, но просидел, по-моему, 7 или 8 месяцев в предварительном заключении. После чего они извинились и сказали, что он может быть свободен. В эти 8 месяцев Борис Павлович вместе с Женей Тарасовой создали спектакль. Им помогал Театр.doc в Москве. Они его привезли в Москву. Латышское посольство попросило меня сходить и посмотреть. После спектакля я решил, что это должно быть кино. Между спектаклем и фильмом большая разница. Большая разница в оценках. Я так или иначе являюсь человеком политически ангажированным в отличие от Бориса Павловича и Жени Тарасовой. Они далеки от политики. Они далеки от истории Латвии. А для меня это в том числе история моей семьи. Так и сделан фильм.
И.З.: Искренние переживания тех, кто смотрел фильм Григория Амнуэля «Дневник до востребования» в Варшаве в Образовательном центре «Остановка история» показали общность судьбы поляков и латышей. Режиссер поделился с нами своими впечатлениями от встречи с польскими зрителями.
Г.А.: Реакция была замечательная, и все это было очень светлое. Потому что, как в нашем фильме говорит один из тех людей, кто знал Артура, отсидев 28 лет – 10 лет в лагере и еще 18 лет на выселении – Артур не держал зла и был очень светлым человеком. И очень добрым человеком. Те люди, которые пришли в зал, в том числе с нарукавными, нагрудными знаками Армии Крайовой, лагерников, людей, пострадавших за свои политические взгляды, они были светлыми. Я старался сделать так, чтобы фильм вызывал не озлобление, а понимание того, что, к сожалению, мы все являемся жертвами этого нечеловеческого режима, который назывался коммунистическим режимом. Именно поэтому для меня было важно, в отличие от спектакля, уйти от конкретной истории только одного Артура, а максимально ее расширить. Именно поэтому я обратился, и он откликнулся на мою просьбу и предоставил свою музыку для фильма, великому польскому композитору Кшиштофу Пендерецкому. В фильме использованы рисунки замечательного эстонского художника Соосаара, который не в 1941, а в 1949 был арестован и тоже прошел через лагеря. Использованы рисунки бурятского художника Данзиги Булаева, отца которого репрессировали соответственно в Бурятии. Я взял всякие страницы из дневника 1942 года, в которых упоминаются люди той или иной национальности: евреи, русские, литовцы, эстонцы, немцы, украинцы и т. д. В работе над фильмом принимали участие афганцы, американцы. Мне важно было расширить, потому что это история не наша, кого-то лично, или какой-то национальности или какого-то государства трагедия. Это трагедия всех нас, наших отцов, наших дедов, наших предков, которые вынуждены были жить в XX веке, в середине и в начале. И люди, которые пришли на показ, совершенно замечательно говорили. Одна женщина, даже принесла паспорт Латвийской Республики, который принадлежал ее тете, который она с трепетом хранит, потому что, конечно, человека давно уже нет, а паспорт той страны, которая всегда существовала, сохранился. Надо напомнить тем, кто не в курсе: Латвия, Литва, Эстония не появились на политической карте в 1991 году. Они восстановили свою независимость, так же как Польская Республика восстановила свою независимость, которая была конечно больше, чем у Эстонской, Латвийской или Литовской республик в составе СССР, но тоже достаточно условно, в составе социалистического лагеря.