В рамках Ярмарки исторической книги в Варшаве прошла интересная дискуссия «Источники политических недоразумений. Почему стоит исследовать не только XX век». Дискуссию организовал Центр польско-российского диалога и согласия. Мероприятие было приурочено к выходу книги, изданной центром «За землю нашу, не вашу. Идейные аспекты национальных процессов в Центральной и Восточной Европе». Вашему вниманию фрагменты этой встречи.
Один из ее участников профессор Героним Граля из Варшавского университета, отметил весомую роль истории в идеологии и политике стран региона Центральной и Восточной Европы. Среди прочего он привел пример российского восприятия истории, которое, по его мнению, схоже с польским:
Восприятие своего прошлого гражданами нашего самого большого восточного соседа в силу многих причин, по сути, похоже на наше восприятие. Эта историческая генеалогия уходит к началам государственности. Поэтому, в России с таким размахом праздновали [в 2012 году] Год российской истории. В течение года отмечались важные юбилейные годовщины. Одна из них непосредственно связана с польским сюжетом. Речь идет о преодолении периода Смуты и изгнании поляков из Кремля [в 1612 году].
Вне сомнения это свидетельствует о том, что те события, казалось бы покрытые пеленой старины, события XVII века, сидят в сознании где-то рядом, сразу же за Октябрьской революцией, которая тоже была давно так, как, прошло уже 100 лет. Однако, в общественном воображении все это сплющивается.
Профессор Граля также рассказал, как себя видят поляки на фоне соседства с россиянами:
Мы, как правило, рассматриваем себя как форпост Запада и по большому счету так описываем нашу службу на границах, так сказать, пра-Шенгена, то есть на рубежах Латинской Европы. При этом забывается, что черта проходила в другом месте и что большая часть польской генеалогии является восточной. Она настолько восточная, что ее естественным выражением является тот факт, что польское государство на протяжении нескольких сотен лет использовало западнорусский язык, как один из языков администрации и государства.
С другой стороны, восприятие соседства с Западом сквозь призму соседства с Польшей, в коллективном сознании россиян обусловило ответ, который возможно не всегда благосклонен к полякам. Здесь есть место не только для понятия «поляк», но есть и для понятия «лях», где есть место для понятия «иезуитские штучки», которое неизвестно почему укоренилось в словаре для определения Польши и нашего соседства.
Историк обращает внимание на то, что с середины XVI века пространством соперничества между Польшей и Россией являются земли давней Руси и что раньше руськость была частью польской государственной, и не только государственной идентичности:
Между Польшей и Россией, то есть между Польшей и Московией, географическим пространством была именно Русь. Русь рассматривалась польской политической мыслью как важная составляющая нашей исторической традиции и нашей государственности. В XVI веке московские послы услышали следующее: «не будет ваш Хозяин выдвигать права на наследство нашего Владыки, ибо Русью владеет тот, кто владеет Киевом». Как известно, Киев в те времена входил в состав польско-литовского государства. А через 100 лет московским боярам сказали «не путайте Руси с Москвой, так, как 18 русских воеводств и поветов принадлежат к землям наших государств». Тогда никто от этой руськости не отгораживался. Более того, ее воспринимали как важную часть польского наследства.
Героним Граля отмечает, что в идеологическом сопровождении аннексии Крыма Россией в 2014 году нашлось место для событий давно минувших дней:
Когда санкционировалась крымская политика, то cсослались на времена Владимира Великого. Херсонес, место крещения Владимира, приравняли к Храмовой горе в Иерусалиме. Идеологическое измерение современной внешней политики обратилось к событиям, которым более 1000 лет, поскольку в нашей части мира — это живые темы.
В свою очередь Лукаш Адамский, вице-директор Центра польско-российского диалога и согласия и редактор книги «За землю нашу, не вашу. Идейные аспекты национальных процессов в Центральной и Восточной Европе», привел еще один пример, когда давняя история появляется в межгосударственных отношениях:
Весной этого года имел место серьезный российско-украинский спор чья была королева Анна Руськая. Это была жена короля Франции в XI веке. Путин утверждал, что она их, т.е.русских. Это вызвало в Украине огромное возмущение и дипломатический протест, в котором отмечалось, что Анна Ярославна была «руськая», то есть украинская. Данный спор крайне важен, чтобы понять суть напряжения между Польшей, Россией и Украиной.
Участники дискуссии задавались вопросом о возможности согласия в вопросах истории и общего взгляда на прошлое. Мнение на это счет профессора Геронима Грали:
Сознание разное, так как истории разные. Никогда не будет общего польского и российского видения истории, также, как и не будет общего польского и немецкого видения прошлого, или немецкого и российского. Безусловно, есть попытки минимизировать эти опасности, например, путем создания общего видения прошлого и написания совместных учебников по истории. Мы наблюдаем такую попытку на примере совместного польско-немецкого учебника. Данный проект вызвал разные эмоции, особенно на этапе концепции, а потом эмоции поубавились. На сегодняшний день мы имеем готовый продукт, и он свидетельствует о возможности некого консенсуса.
Лукаш Адамский коротко охарактеризовал как выглядят дела с трудными страницами прошлого в отношениях Польши и России:
Если попробовать определить, что, по сути, является причиной напряжений и недоразумений на фоне истории в отношениях между Польшей и Россией, то главным образом, это не период Царской России, или еще более давние времена, а советский период, что имеет влияние на политическую жизнь. То есть, это вопрос оценки Советского Союза, коммунистической идеологии, советской империи.
В тоже время проблемы прошлого в случае Польши и Украины значительно более сложные. Лукаш Адамский:
В польско-украинских отношениях, мы с одной стороны, чувствуем до сих пор, большую симпатию друг к другу и есть желание согласия. С другой же стороны, мы наблюдаем растущее напряжение на фоне интерпретации истории. Опять-таки, спор о Волыни, Бандере, Шухевиче, нельзя отделить от того, что происходило раньше. Даже когда мы разговариваем с теми украинцами, которые решительно осуждают методы УПА, они одновременно с этим используют понятие «украинские этнические земли». Открыто говорится о польском господстве и украинском большинстве, при этом собеседника пытаются склонить к тому, что сам характер польской власти, который в сознании украинцев становят ментальную карту Украины, является чем-то, что требует осуждения. Украинцы считают Польшу неким хорошим разбойником, который под влиянием исторических бедствий, мудрости элит, особенно благодаря Ежи Гедройцу и его парижскому журналу «Культура», исправился и поддерживает Украину, жертву исторических катаклизмов.
В Польше же, как правило, считают, что за исключением политики межвоенной Польши в отношении украинского национального меньшинства, возможно еще Операции «Висла», нет ничего, в чем можно было себя упрекнуть. Ставится под сомнение парадигма «украинские этнические земли» и обращается внимание на то, что нельзя отождествлять «руськость» [Киевскую Русь] с современной украинскостью [и Украиной].
Хотя уровень симпатий между украинцами и поляками несравненно больший, чем то, что наблюдается в случае с поляками и россиянами, где сейчас мы видим равнодушие, если не холод, то, как ни парадоксально, с российской историографией, той, не имперской, часто легче найти общий язык на методологическом уровне, нежели в случае с украинскими историками.
Материал подготовил Назар Олийнык